Христос всем расам говорит,
Что тело - ХРАМ для Бога!
И если храм кто разорит,
Наказан будет строго.
Грехом кто душу осквернит,
Тот храм уже разрушил
И лишь тогда восстановит,
Как Бог очистит душу.
Но чаще губят тело-храм
Чрезмерным пресыщеньем;
Толстея так,что просто срам
Другим от наважденья;
Болезни-черви точат храм,
Хоть с виду он шикарный,
Вот-вот падёт, и станет хлам,
Дворец высокопарный.
Диетной моде давши дань,
Другие храм тот сушат,
Хотят быть стройной,будто лань..!
…Лишь нос торчит да уши.
Бывает,телом не больной,
Но дух в плену у МОДЫ;
И начудят в среде святой
Греховных дел уроды;
Возьмут украсят тело-храм
Внутри, да и снаружи,-
На тело злата,камней хлам,
Колец в ноздрю и уши;
А чтоб порадостней «внутри»,
Зальют винца в утробу,
Кричат:”Служи,танцуй,твори…
Ведь всё во славу Богу!”
И рушат,рушат Божий храм
Духовный и телесный;
Но суд грядёт за это вам
И ваш конец известный.
---------------------------
Задай себе,мой друг,вопрос:
“А я ль не разрушитель?!”
И если да,-Кричи:”Христос!
Прости меня,Спаситель!”
Вячеслав Радион,
Everett, WA,USA
С Тобой Господь способно сердце
Земными днями дорожить,
Ведь Ты послал душе усердье
Хоть чем-то людям послужить... e-mail автора:radvyach@yahoo.com
Прочитано 4831 раз. Голосов 5. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
